По данным С.А. Азбелева, насчитывающего 53 сюжета героических былин, Василий Буслаев является главным героем двух из них (№№ 40 и 41 по составленному Азбелевым указателю).40. Василий Буслаев и новгородцы41. Поездка Василия БуслаеваВасилий Буслаев - новгородский герой, представляющий собой идеал молодецкой безграничной удали. Это самый знаменитый из персонажей фольклора, носящих имя Василий.Первый из посвящённых Василию Буслаеву былинных сюжетов рассказывает о его конфликте с городской общиной. С юных лет для Васьки нет никаких стеснений; он всегда делает так, как ему вздумается, не обращая внимания на тот вред, который приносят его поступки. Настроив против себя большинство новгородцев, он собирает дружину из таких же сорвиголов, как он сам, и буйствует всё более и более; только мать его имеет над ним хотя бы тень власти. Наконец, подзадоренный на пиру, Василий бьётся об заклад, что будет биться во главе своей дружины на Волховском мосту со всеми новгородскими мужиками. Бой начинается, и угроза Василия избить всех противников до единого близка к осуществлению; только вмешательство матери Василия спасает новгородцев.Василий Буслаев Второй из посвящённых Василию Буслаеву былинных сюжетов изображает этого героя уже не юношей, но зрелым человеком. Чувствуя тяжесть своих грехов, Василий отправляется их замаливать в Иерусалим. Но паломничество к Святым местам не меняет характер героя: он демонстративно нарушает все запреты и на обратном пути гибнет самым нелепым образом, пытаясь доказать своё молодечество.Тип Василия Буслаева был мало разработан в дореволюционной научной литературе. Большинство исследователей высказались в пользу оригинальности этого типа, считая его олицетворением могущества самого Новгорода, тогда как Садко служит олицетворением его богатства.Одним из главных героев знаменитого фильма Сергея Эйзенштейна "Александр Невский", снятого в 1938 г., является новгородский парень Васька Буслай (не Буслаев!). Этот персонаж "унаследовал" две свойственные былинному Василию Буслаеву черты: бесшабашную удаль и почтение к матери. В остальном кинематографический герой резко отличен от былинного: он не противопоставляет себя общине, а его бьющая через край энергия умело направляется князем Александром в нужное русло (ему поручается самое важное и самое опасное место в предстоящем бою). Весёлый и гораздый на выдумки Васька Буслай представлен другом-соперником степенного боярина Гаврилы Алексича. В Ледовом побоище оба совершают великие подвиги, а в конце фильма Буслай сам великодушно признаёт первенство старшего друга в воинской доблести.В 1982 г. режиссёром Геннадием Васильевым был снят фильм-сказка «Василий Буслаев». Автором сценария были использованы отдельные мотивы былин о Василии Буслаеве (причём в очень вольной трактовке).

Славились песни о могучем богатыре Василии Буслаеве. Он известен только своей силой, буйством и разгулом. Это – несимпатичный богатырь. [См. Василий Буслаев – краткое содержание былины .]

Василий Буслаев. Фильм 1982 г.

В детстве мать отдала его учиться грамоте; он легко научился «пером писать», читать и петь в церкви. Но наука не пошла ему на пользу, т. к., он еще смолоду стал проявлять свой буйный, неистовый нрав и сдружился с дурными людьми,

Допьяна уж стал напиваться;
А и ходит в городе и уродует;
Которого возьмет он за руку,
Из плеча тому руку выдернет.

Делает это он не со злобы, а из озорства, из желания драться.

Потом Василий, или Васька, как его часто называют в былинах , набирает себе дружину, заманивая к себе на службу обещанием всегда сладко есть и пить, без особого труда и работы, – другими словами: есть и пить награбленное.

Набор дружины происходит следующим оригинальным образом. Васька принимает желающих поступить к себе на службу на дворе, где он поит их вином и испытывает силу приходящих к нему, нанося каждому страшный удар по голове «червленым вязом», налитым до половины свинцом. Кто выдерживает это испытание, тот достоин быть дружинником Васьки Буслаева. Первый его дружинник и сподвижник – Костя Новоторженин, удалой молодец, у которого от страшного удара по голове даже «кудри не шелохнулись».

Так и набирает Васька Буслаев себе в дружину двадцать девять буйных молодцев, сам он – тридцатый. С этой дружиной Буслаев предлагает Новгороду «биться о великий заклад», но заклад – другого рода, чем Садко. Василий предлагает всем мужикам новгородским драться с ним и его дружиной, кто кого одолеет? Начинается страшное побоище; Васька «уродует» и буйствует:

Началась у них драка-бой великая...
Пошел Василий по Волх-реке.
И идет Василий по Волх-реке,
По той Волховом по улице.
С теми мужиками новгородскими
Он дерется, бьется день до вечера.
Прибили уже много до смерти,
Вдвое, втрое перековеркали,
А уж мужики покорилися,
Покорилися, помирилися.

Они просят крестного отца Васьки, «Старчище-Пилигримище», унять своего расходившегося крестника. Но когда Старчище-Пилигримище с церковным колоколом на голове является на место побоища, Буслаев и его убивает.

В описании этого страшного боя видно несомненное отражение знаменитых новгородских драк, происходивших часто после вечевых сходок , а вмешательство Старчища-Пилигримища с церковным колоколом на голове напоминает вмешательство церковных властей, епископов и митрополитов новгородских, нередко приходивших разнимать и мирить воюющих.

Наконец мужики новгородские взмолились к матери Василия Буслаева, чтобы она «уняла свое чадо милое». Матери удалось остановить Ваську: она зашла сзади и положила ему руки на плечи. Он оглянулся, остановился и похвалил мать за догадливость: «а то», говорит, «если бы ты спереди зашла, я б и тебя убил». Этим Васька показывает, что в пылу сражения он совершенно забывается, увлекается: способен не разбирая, и мать убить.

Другая былина рассказывает о путешествии Василия Буслаева с дружиной в Святую землю, в Иерусалим.

Смолоду много бито, граблено,
Под старость надо душу спасать.

Но и в Святой земле Васька не оставляет своего «буйного обычая». Приближаясь к Иерусалиму, видит он на дороге человеческий череп, «пустую голову» и рядом – камень. Он толкает ногой без всякого уважения «пустую голову» и прыгает через камень, не обращая внимания на слова мертвой головы, которая предсказывает, что тот, кто будет через этот камень скакать, сломит себе «буйную голову».

Подойдя к Иордану, несмотря на общее уважение к святому месту, к реке, в которую благочестивые люди раз в год, в день Крещения, погружаются в одежде и с молитвою, – Буслаев без всякого благоговения со своей дружиной купается в Иордане нагишом.

Но наступает предел его разгульному буйству. Возвращаясь в Иерусалим, Васька видит опять на дороге череп человеческий и рядом – роковой камень. Васька предлагает своей дружине скакать через камень, говоря, что он сам будет скакать задом.

Разбежался Васька задом, споткнулся, пал на камень и убился насмерть, «сломил себе буйную голову». Дружина похоронила его подле мертвой головы.

Жил Буславьюшка — не старился,
Живучись, Буславьюшка преставился.
Оставалось у Буслава чадо милое,
Милое чадо рожоное,
Молодой Васильюшка Буславьевич.
Стал Васенька на улочку похаживать,
Не легкие шуточки пошучивать:
За руку возьмет — рука прочь,
За ногу возьмет — нога прочь,
А которого ударит по горбу
Тот пойдет, сам сутулится.
И говорят мужики новгородские:

Тебе с этою удачей молодецкою

Идет Василий в широкие улочки,
Не весел домой идет, не радошен,


«Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное,
Молодой Васильюшка Буславьевич!
Что идешь не весел, не радошен?
Кто же ти на улушке приобидел?» —
«А никто меня на улушке не обидел.
Я кого возьму за руку — рука прочь,
За ногу кого возьму — нога прочь,
А которого ударю по горбу
Тот пойдет, сам сутулится.
А говорили мужики новгородские,
Что мне с эстою удачей молодецкою
Наквасити река будет Волхова».
И говорит мать таковы слова:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Прибирай ка себе дружину хоробрую,
Чтоб никто ти в Новеграде не обидел».
И налил Василий чашу зелена вина,
Мерой чашу полтора ведра,
Становил чашу середи двора
И сам ко чаше приговаривал:
«Кто эту чашу примет одной рукой
И выпьет эту чашу за единый дух,
Тот моя будет дружина хоробрая!»
И садился на ременчат стул,
Писал скорописчатые ярлыки,
В ярлыках Васенька прописывал:
«Зовет жалует на почестен пир»;
Ярлычки привязывал ко стрелочкам
И стрелочки стрелял по Новуграду.
И пошли мужики новгородские
Из тоя из церквы из соборныя,
Стали стрелочки нахаживать,
Господа стали стрелочки просматривать:
«Зовет жалует Василий на почестен пир».
И собиралися мужики новгородские увалами,
Увалами собиралися, перевалами,
И пошли к Василью на почестен пир.
И будут у Василья на широком на дворе,
И сами говорят таковы слова:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Мы теперь стали на твоем дворе,
Всю мы у тя еству выедим
И все напиточки у тя выпьем,
Цветно платьице повыносим,
Красно золото повытащим».
Этыя речи ему не слюбилися.
Выскочил Василий на широкий двор,

И зачал Василий по двору похаживати,
И зачал он вязом помахивати:
Куда махнет — туда улочка,
Перемахнет — переулочек;
И лежат то мужики увалами,
Увалами лежат, перевалами,
Набило мужиков, как погодою.
И зашел Василий в терема златоверхие:
Мало тот идет, мало новой идет
Ко Васильюшке на широкий двор,
Идет то Костя Новоторжанин
Ко той ко чаре зелена вина
И брал то чару одной рукой,
Выпил эту чару за единый дух.

Хватал то Василий червленый вяз,
Как ударил Костю то по горбу.
Стоит то Костя — не крянется,

«Ай же ты, Костя Новоторжанин!
Будь моя дружина хоробрая,


Идет то Потанюшка Хроменький
Ко Василью на широкий двор,
Ко той ко чаре зелена вина,
Брал то чару одной рукой
И выпил чару за единый дух.
Как выскочит Василий со новых сеней,
Хватал то Василий червленый вяз,
Ударит Потанюшку по хромым ногам:
Стоит Потанюшка — не крянется,
На буйной голове кудри не ворохнутся.
«Ай же Потанюшка Хроменький!
Будь моя дружина хоробрая,
Поди в мои палаты белокаменны».
Мало тот идет, мало новой идет,
Идет то Хомушка Горбатенький
Ко той ко чаре зелена вина,
Брал то чару одной рукой
И выпил чару за единый дух.
Того и бить не шел со новых сеней:
«Ступай ка в палаты белокаменны
Пить нам напитки сладкие,
Ества то есть сахарные,
А бояться нам в Новеграде некого!»
И прибрал Василий три дружины в Новеграде.
И завелся у князя новгородского почестен пир
На многих князей, на бояр,
На сильных могучиих богатырей.
А молодца Василья не почествовали.
Говорит матери таковы слова:
«Ай же ты, государыня матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна!
Я пойду к князьям на почестен пир».
Возговорит Авдотья Васильевна:
«Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное!
Званому гостю место есть,
А незваному гостю места нет».
Он, Василий, матери не слушался,
А взял свою дружину хоробрую
И пошел к князю на почестен пир.
У ворот не спрашивал приворотников,
У дверей не спрашивал придверников,
Прямо шел во гридню столовую.
Он левой ногой во гридню столовую,
А правой ногой за дубовый стол,
За дубовый стол, в большой угол,
И тронулся на лавочку к пестно углу,
И попихнул Василий правой рукой,
Правой рукой и правой ногой:
Все стали гости в пестно углу;
И тронулся на лавочку к верно углу,
И попихнул левой рукой, левой ногой:
Все стали гости на новых сенях.
Другие гости перепалися,
От страху по домам разбежалися.
И зашел Василий за дубовый стол
Со своей дружиною хороброю.
Опять все на пир собиралися,
Все на пиру наедалися,
Все на почестном напивалися,
И все на пиру порасхвастались.
Возговорил Костя Новоторжанин:
«А нечем мне ка, Косте, похвастати;
Я остался от батюшки малешенек,
Малешенек остался и зеленешенек.
Разве тым мне, Косте, похвастати:
Ударить с вами о велик заклад
О буйной головы на весь на Новгород,
Окроме трех монастырей — Спаса преображения,
Матушки Пресвятой Богородицы,
Да ещё монастыря Смоленского».
Ударили они о велик заклад,
И записи написали,
И руки приложили,
И головы приклонили:
«Идти Василью с утра через Волхов мост;
Хоть свалят Василья до мосту,
— Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйну голову;
Хоть свалят Василья у моста,
Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйну голову;
Хоть свалят Василья посередь моста,
Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйну голову.
А уж как пройдет третью заставу,
Тожно больше делать нечего».
И пошел Василий со пира домой,
е весел идет домой, не радошен.
И стречает его желанная матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна:
«Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное!
Что идешь не весел, не радошен?»
Говорит Васильюшка Буславьевич:
«Я ударил с мужиками о велик заклад:
Идти с утра на Волхов мост;
Хоть свалят меня до моста,
Хоть свалят меня у моста,
Хоть свалят меня посередь моста,
Вести меня на казень на смертную,
Отрубить мне буйну голову.
А уж как пройду третью заставу,
Тожно больше делать нечего».
Как услышала Авдотья Васильевна,
Запирала в клеточку железную,
Подперла двери железные
Тым ли вязом червленыим.
И налила чашу красна золота,
Другую чашу чиста серебра,
Третью чашу скатна жемчуга,
И понесла в даровья князю новгородскому,
Чтобы простил сына любимого.
Говорит князь новгородский:
«Тожно прощу, когда голову срублю!»
Пошла домой Авдотья Васильевна,
Закручинилась пошла, запечалилась,
Рассеяла красно золото, и чисто серебро,
И скатен жемчуг по чисту полю,
Сама говорила таковы слова:
«Не дорого мне ни золото, ни серебро, ни скатен жемчуг.
А дорога мне буйная головушка
Своего сына любимого,
Молода Васильюшка Буслаева».
И спит Василий, не пробудится.
Как собирались мужики увалами,
Увалами собирались, перевалами,
С тыми шалыгами подорожными;
Кричат они во всю голову:
Ступай ка, Василий, через Волхов мост,
Рушай ка заветы великие!
И выскочил Хомушка Горбатенький,
Убил то он силы за цело сто,
И убил то он силы за другое сто,
Убил то он силы за третье сто,
Убил то он силы до пяти сот.
На смену выскочил Потанюшка Хроменький
И выскочил Костя Новоторжанин.
И мыла служанка, Васильева портомойница,
Платьица на реке на Волхове;
И стало у девушки коромыселко поскакивать,
Стало коромыселко помахивать,
Убило силы то за цело сто,
Убило силы то за другое сто,
Убило силы то за третье сто,
Убило силы то до пяти сот.
И прискочила ко клеточке железные,
Сама говорит таковы слова:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Ты спишь, Василий, не пробудишься,
А твоя то дружина хоробрая
Во крови ходит, по колен бродит».
Со сна Василий пробуждается,
А сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, любезная моя служаночка!
Отопри ка дверцы железные».
Как отперла ему двери железные,
Хватал Василий свой червленый вяз
И пришел к мосту ко Волховскому,
Сам говорит таковы слова:
«Ай же любезная моя дружина хоробрая!
Поди тко теперь опочив держать,
А я теперь стану с ребятами поигрывать».
И зачал Василий по мосту похаживать,
И зачал он вязом помахивать:
Куда махнет — туда улица,
Перемахнет — переулочек;
И лежат то мужики увалами,
Увалами лежат, перевалами,
Набило мужиков, как погодою.
И встрету идет крестовый брат,
Во руках несет шалыгу девяноста пуд,
А сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, мой крестовый брателко,

На своего крестового брата не наскакивай!
Помнишь, как учились мы с тобой в грамоты:
Я над тобой был в то поры больший брат,
И нынь то я над тобой буду больший брат».
Говорит Василий таковы слова:
«Ай же ты, мой крестовый брателко!
Тебя ля черт несет навстрету мне?
А у нас то ведь дело деется,
Головами, братец, играемся».
И ладит крестовый его брателко
Шалыгой хватить Василья в буйну голову.
Василий хватил шалыгу правой рукой,
И бил то брателка левой рукой,
И пинал то он левой ногой,
Давно у брата и души нет;
И сам говорил таковы слова:
«Нет на друга на старого,
На того ли на брата крестового,
Как брат пришел, по плечу ружье принес».
И пошел Василий по мосту с шалыгою.
И навстрету Васильюшку Буслаеву
Идет крестовый батюшка, старичище пилигримище:
На буйной голове колокол пудов во тысячу,
Во правой руке язык во пятьсот пудов.
Говорит старичище пилигримище:
«Ай же ты, мое чадолко крестовое,
Молодой курень, не попархивай,
На своего крестового батюшка не наскакивай!»
И возговорит Василий Буславьевич:
«Ай же ты, мой крестовый батюшка!
Тебя ли черт несет во той поры
На своего на любимого крестничка?
А у нас то ведь дело деется,
Головами, батюшка, играемся».
И здынул шалыгу девяноста пуд,
Как хлыстнул своего батюшка в буйну голову,
Так рассыпался колокол на ножевые черенья:
Стоит крестный — не крянется,
Желтые кудри не ворохнутся.
Он скочил батюшку против очей его
И хлыстнул то крестного батюшка
В буйну голову промеж ясны очи
И выскочили ясны очи, как пивны чаши.
И напустился тут Василий на домы на каменные.
И вышла Мать Пресвятая Богородица
С того монастыря Смоленского:
«Ай же ты, Авдотья Васильевна!
Закличь своего чада милого,
Милого чада рожоного,
Молода Васильюшка Буслаева,
Хоть бы оставил народу на семена».
Выходила Авдотья Васильевна со новых сеней,
Закликала своего чада милого.

Читается за 5 минут

Бой с новгородцами

Девяносто лет живёт в Новгороде Буслай. Ни с кем он не спорит и не вздорит: ни с Новгородом, ни со Псковом, ни с Москвой. Когда Буслай умирает, у него остаётся сын Василий. Когда Василию исполняется семь лет, он начинает ходить по городу, заходить на княжеский двор и «шутить» с прочими детьми: «Которого дёрнет за руку - рука прочь, которого за ногу - нога прочь».

Матушке Василия, Мамелфе Тимофеевне, многие жалуются на поведение сына, и она не пускает Василия гулять по Новгороду. Когда юноше исполняется семнадцать лет, он делает себе ратную сбрую и задаёт пир. На этом пиру Василий выбирает дружину - тридцать молодцев без единого.

Потом Василий Буслаев пирует у новгородских князей. Там он вызывает на бой весь Новгород.

Мамелфа Тимофеевна, узнав об этом, выводит сына с княжеского пира и сажает в глубокие погреба. А на Волховском мосту мужики новгородские сходятся с Васильевой дружиной. Они начинают бой. Перевес на стороне новгородских мужиков.

Дворовая девушка Мамелфы Тимофеевны выходит на Волхов с железными коромыслами. Она видит, что дружина Василия терпит поражение. Девушка хватает коромысло и начинает бить им новгородцев.

А потом девушка-чернавушка бежит к погребу и рассказывает Василию, что дружина его в беде. Василий просит девушку отпереть двери. Когда она выпускает Василия Буслаева, тот хватает тележную ось, идёт на Волховский мост и убивает этой осью множество человек. Новгородских мужиков остаётся совсем мало, но бой продолжается.

Новгородские князья идут к Мамелфе Тимофеевне и просят, чтобы она уняла своего сына. Мать и сама боится Василия. Она советует обратиться к Старчищу Пилигримищу, крестовому отцу Василия Буслаева. Он живёт в Сергиевом монастыре. Князья едут туда, умоляют Старчище Пилигримище, чтобы он пришёл на Волховский мост и уговорил Василия прекратить побоище. Старчище, вняв их просьбам, приходит и пытается унять Василия, но тот убивает его железной осью.

Новгородские князья снова идут к Мамелфе Тимофеевне с той же просьбой. Мать догадывается, что нужно подойти к сыну не спереди, а сзади. Она обнимает Василия за плечи и просит прекратить бой.

Василий роняет ось. Он хвалит мать за то, что она зашла сзади - иначе и ей бы несдобровать. Теперь Василий Буслаев останавливает битву.

Новгородские князья падают Василию в ноги, приглашают в гости к себе и просят, чтобы он убрал тела убитых. Василий приказывает убрать трупы. Он идёт домой - лечить свою храбрую дружину.

Василий Буслаев молиться ездил

Василий Буслаев просит благословения у своей матушки, Мамелфы Тимофеевны, поехать в Иерусалим, отвезти пожертвование. Мать предостерегает Василия, что дорога в Иерусалим опасна, и говорит, что спасти свою душу можно и здесь. Но Василий просит благословения второй и третий раз, говорит, что хочет приложиться к Господней гробнице, и в конце концов заявляет, что поедет и без благословения. Тогда мать благословляет его ехать.

Василий снаряжает корабль, берет с собой свою храбрую дружину. Когда они подплывают к Сорочинской горе, Василий видит на ее вершине крест. Он приказывает остановить корабль, чтобы помолиться кресту. Но когда Василий Буслаев поднимается на гору, креста там не оказывается. Василий находит только человеческий череп и пинает его ногой. Череп говорит, что тоже раньше был богатырём, и предсказывает: Василий Буслаев не вернётся домой, а будет похоронен рядом с ним. Но Васька не верит в это.

Корабль приплывает в Иерусалим. Молодцы прикладываются к Господней гробнице, делают вклад - сорок тысяч. Потом Василий идёт к Иордань-реке и купается в ней нагим телом. Мимо проходит старая женщина. Она говорит Василию, что здесь нельзя купаться нагим, и предсказывает ему, что он не вернётся домой. Но Васька только плюёт в ее сторону, не веря этим словам.

Со своей дружиной Василий отправляется в обратный путь. Снова подъезжают они к Сорочинской горе, и опять на ее вершине Василий видит крест. Вся дружина поднимается на гору. Но креста они не находят, а видят «сер-горюч камень». Васька предлагает друзьям забаву: скакать поперёк камня, вперёд и назад. А потом - вдоль камня. Василий Буслаев падает и разбивается. Перед смертью он просит дружину, чтобы череп, лежащий на этой горе, положили вместе с ним в гроб. Дружина выполняет его волю. Над могилою ставят крест, а на нем делают надпись о двух богатырях, лежащих здесь. В знак скорби дружина убирает с корабля все украшения.

В Новгороде мать Василия Буслаева, Мамелфа Тимофеевна, ждёт сына. Она смотрит в подзорную трубу и видит корабль, на котором уже нет украшений. Мать плачет: она понимает, что на корабле нету и хозяина.

Мамелфа Тимофеевна идёт в церковь служить панихиду по Василию Буслаеву.

Зап. от Тимофея Степановича Кузьмина, 68 л., в д. Тельвиска Нарьян-Марского р-на Н. П. Колпаковой 6 авг. 1956 г.
РО ИРЛИ, Р. V, колл. 160, п. 3, № 2, л. 3—9, маш. (Шифр звукозаписи: ФА VI МФ, 331.9).
Текст воспроизводится по изданию: Былины: В 25 т. / Рос. акад. наук. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); СПб.: Наука; М.: Классика, 2001. Т. 2. С. 213—217.

Во славном-то было Нове-городе:
Жил молодой-то боец Василий сын Буслаевич
Со своей-то родимоей со матушкой,
Со Мамельфой-то, верно, Тимофеёвной,
С новгородскима мужиками он не ладился.
Наварили мужики да пива пеннаго,
Накурили мужики да зелена вина,
Свет Василья-та Буслаевича они не чёствовали —
Стали пир пировать да угощатися.
Как приходит тут Василий сын Буславьевич,
Говорят тут мужики да новгородские:
«Еще званым-то гостям еще место есть,
А незваному гостю ноне места нет».
Говорит тут Василий сын Буславьевич:
«Еще званым гостям да много места надобно,
Ай и мне-то придётся сидеть на лавочки.
Уж давайте, мужики да новгородские,
Уж и будем биться со мной да о велик залог,
Не о ста рублях будем да о тысячи —
О своих-то буйны́х да вот головушках!
Еще завтра пойдём да мы на Волхов мост,
Вот на Волхов-от мост ведь побра́таться.
Наварю-то я пива да ноне пьянаго,
Накурю-то я, верно, зелена́ вина —
Еще милости прошу ко мне закусывати».
Наварил тут Василий да пива пенного,
Накурил тут Василий зелена́ вина.
Разослал-то ярлыки да скорописчаты,
Приглашает он на пир да мужиков своих.
Как идут-то ведь стары да всё ведь малые,
Все на пир-то идут они к Василию.
На дворе-то стоят чаны́ полнёхоньки,
Во чанах-то спущёны ковши золочёные.
Как выходит Василий со своею палицей,
Еще с палицей — пудов на ней двенадцети,
Говорит-то Василий таковы слова:
Кто истерпит-то мой да вот червлёный вяз,
Тот и будет мне другом, братом на́званым».
Посмотрели мужики да новгородские
Всё на пиво, на вино да всё на кушаньё —
Обратилисе обратно в путь-дорожечку.
Как навстречу им бежит Потаня Хроменькой,
Еще спрашиват у их да таковы слова:
«Уж вы гой есь, мужики да новгородские!
Много ль было с Васькой пито да много ль едено?» —
«Мы не пили-то с Васькой да вот не кушали,
А только видели увечьё одинокоё!»
Прибегает тут Потанюшка ведь Хроменькой,
Уж он черпает из чана медным ковшиком.
Выбегает тут Василий сын Буслаевич,
Еще бьет он Потаню по головушке,
Еще бьет Потанюшку по плечикам —
Как Потанюшка стоит да не шело́хнется,
Синь кофтанчик на Потане да не сколы́хнется,
Чарка полная не опле́снется.
Побратались тут Василий с Потаней Хроменьким.
Как прибрал себе Васильюшка Буслаевич
Тридцать молодцов без единого,
Сам тридцатым сел детиною.
Как во праздничек во божий день
Собирались мужики да новгородские на Волхов мост
Тут и драться с Васильюшкой Буслаевичем
Не о ста рублях, не об тысяче —
О своих они буйны́х головах.
Как узнала тут его матушка,
Свет Мамельфа Тимофеевна,
Говорила она таковы слова:
«Ох ты гой еси, мое чадо милое,
Свет Васильюшко да сын Буслаевич!
Еще что же, дитятко, ты делаешь?
Жил отец твой, Буслай, старинный дед,
Он со Псковом-то не здорился,
С Новым-городом да он не спорился,
Ты в кого же уродился, чадо милое?»
Заперла она его во темну темницу
(мать-то егова!),
Заперла она дверь, верно, дубовую,
Позадвинула рогатками.
Собиралися мужики тут да новгородские на Волхов мост
Силой с Васенькой померяться.
Как выходят тут его товарищи —
Что Потанюшка Хроменький,
Еще Костя Новотарженин.
Выходили они тут на Волхов мост,
Стали биться-драться с мужиками новгородскими —
Как одолевать их стали мужики-то новгородские.
Как и шла тут девушка-чернавушка за водой на реку,
Увидал Потаня Хроменькой,
Закричал он зычным своим голосом:
«Уж ты девушка-чернавушка!
Позови-тко ты к нам сюда Васильюшка,
Брата старшего к нам, Васеньку Буслаевича:
Наши головы ноне прощёлканы,
Наши ноженьки ноне поломаны,
Наши ручки нонь да перевернуты!»
Побросала девка ведрица,
Разметала коромыслица,
Побежала она с Волхова моста,
Закричала да громким голосом:
«Уж ты Васенька сын Буслаевич!
Спишь ты дома, а невзгодушку не ведаешь:
У твоей ли нонь да у дружинушки
У них головы нонь да прощёлканы,
У них быстры ноженьки поломаны,
У них белы ручки да перевернуты!»
Услыхал ведь тут Васильюшка сын Буслаевич —
Соскочил он в одной рубахе, в одних чоботах,
Еще дверь дубовую выдавливал,
Все рогатины выламливал,
Выбегал он на широкий двор.
Не нашел Василий палицы тяжелоей,
А попадалась Васильюшку ось тележная,
Ось тележная, ось тяжелая.
Побежал Васильюшко на Волхов мост,
Закричал он зычным голосом:
«Уж вы гой еси, дружина моя хоробрая,
Отдохните нонь, остановитеся!»
Тут пошел махать Василий сын Буслаевич
Своей осью подтележною:
Где махнет — ложится улица,
Поворотит — переулочки.
Собирались мужики-ти новгородские,
Собирались малы детушки,
Насыпали они чару красна золота,
Насыпали другую чиста серебра,
Подносили эти чары что Васильюшкову крестному,
Честну старчищу Андронищу:
«Уж ты гой еси, честное старчище Андронище!
Ты уйми-ка чадо милое,
Чадо милое, любимое,
Свет Васильюшку Буслаевича:
Он побил нас всех до единого,
Пусть оставит хоть для семени!»
Как пошел тут старчище Андронище,
Надевал он на свои-то плечи старые
Монастырский медный колокол.
Он идет, Андронище, на Волхов мост,
Язычищем нонь да подпирается.
Увидал его Василий сын Буслаевич:
«Уж ты гой еси, честное старчище Андронище,
Уж ты крестный мой, верно, батюшка!»
Подбегает тут Василий ко Андронищу,
Ударяет он нонь осью прямо в колокол.
Как ударил, верно, Васенька по колоколу —
Загудела мать сыра земля, растрескалася,
Той минутой дед Андронище
Ко сырой земли припадывал.
Заглянул Василий, верно, нонь под колокол —
А у деда очи вылезли.
Тут заплакали мужики да новгородские.
Насыпали они чашу красна золота,
Насыпали другую чиста серебра.
Приходили они к Мамельфы да Тимофеевны:
«Уж ты гой еси, честна вдова Мамельфа да Тимофеевна!
Ты уйми свое да чадо милое,
Свет Василья сына Буслаевича,
И оставь нас хоть для семени!»
Услыхала свет Мамельфа да Тимофеевна,
Услыхала, слёзно заплакала, —
Побежала она на Волхов мост.
Как подбегает Мамельфа Тимофеевна
Она сзади к сыну Васильюшку,
Ухватила она его да за рубашечку:
«Уж ты гой еси, мое чадо милое,
Свет Василий да сын Буслаевич,
Что ты делаешь да нонь, не ведаю!»
Овернулся да тут Васильюшка Буслаевич:
Позади его стоит да родна матушка.
Говорит он ей да таковы слова:
«Уж ты гой еси, моя матушка родимая!
Хорошо ты, матушка, удумала,
Что ко мне ты сзади бросилась:
Второпях да по озо́рности
Не спросил бы я, Васильюшка, и матушки —
Я убил бы тебя, ро́дная,
Вместо парня новгородского!»
Выпала у его из рук да ось тележная,
Ось тележная, тяжелая,
Взял Васильюшка родную мать нонь за́ руку
И отправился в родимый дом.
Собирал Васильюшка дружинушку хоробрую
И оста́льных мужиков да новгородскиих,
Он велел по убиенным панихиды петь.